Шэрон Тёрнер | История Англо-саксов. Книга Третья. Глава IV
книга III. глава III. « КНИГА III. ГЛАВА IV. » книга III. глава V
Поселение Англосаксов в Восточной Англии, Мерсии и Эссексе. — Прибытие Иды в Нортумбрию.
— Битвы с Бриттами. — Королевства Берника и Дейра.
В то время пока Кердик и его сын противостояли Артуру и другим британским королям и правителям, оказывавшим им сопротивление в Гэмпшире и прилегающих областях, на восточное побережье острова из Шлезвика высадились несколько искателей приключений племени англов. Хронология их вторжений не может быть установлена точнее той даты, которую древний летописец приписал им, и которая так точно согласуется с другими фактами по этому вопросу, что её можно рассматривать как заслуживающую нашего внимания. Другой, более ранний хронист, упоминал, что в правление Кердика многие мелкие вожди прибывали в Восточную Англию и Мерсию и вели множественные сражения с местным населением; но поскольку они не сформировали королевства и были чересчур многочисленны, их имена не сохранились (1). Год, в котором начали происходить вторжения, определен ещё одним хронистом как 527 (2).
Одновременно с этими нападениями группа саксов осела в Эссексе. Таким образом, защищенные с юга королевством ютов в Кенте, а с севера – авантюристами Восточной Англии, они добились того, что приблизительно в 530 году (3) основали небольшое королевство, которое мало чем может привлечь наше внимание, за исключением разве того, что оно со временем распространилось до Мидлсекса и овладело господством над Лондоном – в то время лишь процветающим торговым городком, хоть и предназначенным в последующую эпоху стать главным городом всех ютских, саксонских и англских королевств острова.
В этом состоянии противоборства между британским народом и саксонскими захватчиками, когда бритты – все ещё хозяева всего острова от Эйвона до корнуэльского мыса на западе и до Фрит-оф-Форт на севере – сопротивлялись и сдерживали продвижение сына Кердика с одной стороны, а с другой – незафиксированных в хрониках авантюристов в Норфолке и Суффолке, на побережье выше Хумбера произошло громаднейшее вторжение, которому, так или иначе, уроженцы острова были вынуждены оказывать сопротивление. В 547 году Ида привел или сопровождал в область между Твидом и Фрит-оф-Фортом флот из сорока судов с воинами из народа англов (4). Двенадцать сыновей прибыли вместе с ним (5). Вожди, действующие совместно с ним или впоследствии участвовавшие в его предприятии, выбрали его своим королем (6). Ида подобно Хенгисту, Кердику и Элле возводил свою родословную к Водену, великому предку англосаксонских вождей, равно как и вождей Норвегии, Швеции и Дании.
Эта часть Британии между Хумбером и Клайдом была заселена бриттами, но они были раздроблены на множество княжеств. Область, ближайшую к Хумберу, которую древние местные жители называли Дайфир, после Саксонского завоевания, назвали Дейра; к северу же от Дайфира находился Бринайх, который латинизировался в Бернику. У Дайфир и Бринайх было три правителя, имена которых дошли до нас: Галл, Диведел и Исгунелл.
В другой части местности между Хумбером и Клайдом, находилось государство, называвшееся Регед, которым правил Уриен, покровитель Талиесина. В областях прилегающих к Клайду правили три других правителя – Риддерк Щедрый, Гваллог, сын Ллеенога и Моргант. Лливарх Хен также обладал небольшим княжеством в Аргоеде. Бард Анейрин являлся правителем области под названием Гододин. А Минниддаур правил в месте близ заливов в Эйддине, который предположительно стал началом будущего Эдинбурга, или городом Эдина. Куннеда, который перебрался в Северный Уэльс, также был вледигом, т.е. правителем какой-то из этих Северных областей; еще одним был Кэу. Все они и некоторые другие упомянуты в валлийском литературном наследии; это доказывает, что север Британии, равно как и юг, был разделен на множество суверенных государств, некоторые из которых имели весьма незначительный размер. Эту структуру страны во время англосаксонского вторжения нужно всегда вспоминать, когда обращают внимание на легкость и непрерывность саксонских завоеваний (7). От кимров или бриттов, сохранявших владение значительной частью этой страны некоторое время после Саксонских вторжений, большая часть её была названа Камбрией; латинское название, которым в этих краях обычно именовались их государства или королевства. Поскольку Саксонские завоевания расширялись, пределы британской Камбрии уменьшались. Наиболее известным британским племенем, имевшим камбрийское королевство в этих краях, являлось Ystradclywd, которое удерживало то, что было названо королевством Страт Клайд. Слово Y-strad-clyd буквально означает долина Клайда; и область, которую они занимали, находилась соответственно около Клайда. После непрерывных войн с бриттами, далриадцами и пиктами, протекавших с переменным успехом, их небольшое королевство было уничтожено в конце десятого столетия. Алклайд (Alclyde), что означает холм Клайда, был главным городом Y-strad-clyde, и, по всей видимости, им теперь является нынешний Дунбартон. Это обстоятельство увеличивает вероятность того, что Айддин (Eiddyn), другой город в этих краях, которым в тот период фактически наряду с Алклайдом управлял Миннидаур, был городом на Форте, получивший через длительный промежуток времени известность под названием Эдинбург. Другое британское государство между Y-strad-clyde и саксами, похоже, существовало ещё и после десятого столетия; примером тому служит упоминаемый в то время Евгений или Оуэн, король Cumbri (8).
Оборона бриттов, согласно стихотворениям, сохранившимся в рукописях их древних поэтов, видимо, была особенно крепкой в этих областях, и в награду их воители щедро воспевались бардами, которым они покровительствовали.
Из них наиболее был превознесён Уриен, правитель Регеда. Он был сыном Гинварка Старого (9). Талиесин с сердечной похвалой посвятил ему несколько поэм и ссылается на него в других стихах. В них он называет его главой народа, щитом воинов, благороднейшим из мужей, щедрым подобно морю, громовержцем кимров. Он сравнивает его натиск со стремительным движением волн и с огненными метеорами, рассекающими небеса (10). Но хотя он упоминает его как участника множества сражений (11),внятно же он описал лишь битву у Аргоеда Ллуйфаина и сражение у Гвенистрада.
Поскольку Ида был королем-воином, который вел англов против бриттов в этих краях, то это именно против его войск Уриен со своими сыновьями и друзьями так отчаянно сражался. Ида не упоминается в валлийской поэзии, ибо они хотели клеймить захватчика постыдным прозвищем. Они называют его Фламддуйн (Flamddwyn) (12) – носитель огня или разрушитель; термин, подразумевающий опустошения, которыми сопровождалось его продвижение. Поскольку элегия Лливарха Хена об Уриене прямо говорит, что он побеждал в земле Бринайх, или Бернике (13), мы обязаны сделать вывод, что он неоднократно имел успех против Иды; и два его наиболее удачные сражения, видимо, как раз те, которые Талиесин избрал для своего восхваления.
Бард сообщает, что в субботу захватчики под предводительством "разрушителя" вторглись четырьмя отрядами, дабы окружить Годдау и Регед, место правления Уриена. Они рассредоточились от Аргоеда до Арфиннидда и требуют повиновения и заложников.
Овен, сын Уриена, и его друг Генау, с негодованием отклонили предложение. Уриен тогда потворствовал их пылу. Он воскликнул,
Собравшись ради отчизны,
Давайте взвеем наши стяги выше гор;
И устремим наши войска через границы;
И поднимем наши копья выше голов ратников;
И ринемся на Разрушителя внутрь его воинства;
И убьём и его и его соратников!
Впечатлённый доблестью своего патрона, Талиесин провозглашает, что, когда он ослабеет с годами, он не сможет встретить смерть с улыбкой, если не воздаст хвалу Уриену (14).
Другое столкновение с Идой произошло у холма Гвенистрад, буквально "славная долина". Бритты Каттраета сплотились вокруг Уриена, "короля победоносного сражения". Талиесин, принимавший участие в битве, так описывает ее: —
Ни поля, ни чащоба не дали врагу убежища,
Когда крик бриттов раздался
Точь волна, бьющая о берег. —
Я видел храбрых воинов в строю;
А после утра – изрубленную плоть!
Я видел буйство гибнущей толпы,
Кровь, бьющую ключом и увлажняющую землю.
Гвенистрад защищен был валом
Земляным, но уже не зелёным.
Я видел у стремнины брода
Окровавленных мужей, ронявщих оружие,
Бледных от ужаса! —
Я восторгался отважным правителем Регеда;
Я видел его багряное чело,
Когда он мчался на врагов у Ллек гвен Калистана;
Точь птица гнева бился меч его об их щиты,
Обладая смертоносным жребием.
Талиесин повторяет своё желание не умирать легкой смертью, не воздав хвалы Уриену (15).
Помимо патриотической доблести Уриена, которой он щедро, зачастую с поэтическим преувеличением (16), воздаёт хвалу за находчивость, Талиесин высоко превозносит и его щедрость. Это – тема нескольких стихотворений (17).
Уриен также упоминается своим другом, бардом Лливархом Хеном, оставившим после себя элегию о нем. После отважного сопротивления саксам беда настигла Уриена, вовлечённого в одну из тех гражданских междоусобиц, которые являлись в тот период позором и погибелью бриттов. Осаждая одного из потомков и преемников Иды на Святом Острове, он был убит Ллованом Лаудеффро или Ллованом с ненавистной рукой, доверенным Морганта, одного из правителей Северных бриттов (18). Элегия Лливарха воспевает британского короля с огромной искренней симпатией, но в грубых и воинственных стихах (19).
Никто им не отвергнут;
И при этом не будет голодно
Тем, кто гнусно грабит рядом с ним!
Его гнев - смерть! Can. Urien, p. 56.
Овена, одного из сыновей Уриэна, также отличали за его храброе сопротивление англам Иды. Талиесин хвалит его щедрость и доблесть и говорит, что он гнал своего врага, точно стадо волков, преследующих овец (20). В своей Песне Ветрам бард описывает успешную защиту Овеном стада овец и рогатого скота в своих владениях, а также упоминает его битвы у брода Алклуд и в других местах. Образы поэта дики и мрачны, как и его сюжет. Он описывает мечи, мелькающие перед лицами воинов, и их виски, обагрённые кровью. "Была радость", восклицает он, "в тот день воронам, когда мужи с посуровевшими лицами востребовали битвы. Но щит Овена никогда не отступал" (21). Элегия утверждает, что от меча этого воина погиб Фламддуйн (22). Талиесин эпизодически отмечает и других британских героев, но поскольку было бы бесполезно восстанавливать перечень имён давным-давно позабытых, приводить их здесь нет никакой необходимости
Столкновение между саксами и бриттами, занимающее величайшее место в древней британской поэзии – это сражение или поражение у Каттраета. Оно формирует сюжет Гододин Анейрина (23), поэмы часто упоминаемой и почитаемой поэтами Уэльса, обеспечившей ему среди них титул короля бардов. В шестом столетии он был правителем в северной части острова и погиб от удара топора, нанесённого неким Айддином, прозванным из-за этого одним из трёх подлых убийц Британии (24).
Поскольку она не содержит размеренного изложения событий и никакой предыстории своего сюжета, а состоит в основном из фактически не связанных строф о подвигах и восхвалениях знаменуемых ею вождей; и поскольку она упоминает места и британских героев, имена которых, не смотря на печальную известность в своё время, не сохранились где-либо ещё, трудно сказать, о каком именно событии или местности в действительности идёт речь. То, что упомянутые воины являлись современниками Анейрина ясно из её содержания (25), но это – всё, что мы можем с уверенностью констатировать.
Она являлась, как обычно полагают, письменным описанием сражения между объединившимися бриттами севера под командованием Миниддаура из Айддина, которым предположительно является Эдинбург, и саксами Иды или его преемника. Исход для бриттов был катастрофичен; ибо из вышеупомянутых 360, носивших золотые крученые браслеты – знак их благородства, уцелели лишь трое, одним из которых был бард (26). Этот плачевный результат неоспоримо установлен; и он открыто вменялся в вину бриттам, накануне в избытке перебравшим мёда.
Современный исследователь кимрской мифологии, воображение которого настолько же живо, сколь обманчив сюжет, его взволновавший, энергично настаивает, что Гододин описывает знаменитую резню британской знати Хенгистом (27). То, что она не упоминает ни Хенгиста, ни Гуртейрна, кажется, не является для него препятствием (28). Он подкрепляет своё заключение чрезмерно вольным переводом и оптимистическим комментарием.
Этот перевод содержит так много фантазии, отчасти так натужно притянут к догадке, а в целом настолько далёк от явного дословного смысла, что, по-видимому, наиболее разумным было бы отклонить новую гипотезу, как иллюзию пылкого воображения. Если поэма не имеет никакого отношения к инциденту, ставшему сюжетом легенды, этот инцидент не может быть связан с Хенгистом и не происходил так, как его упоминает Ненний, и в подробностях излагает Гальфрид (29).
Превалирующей темой поэмы, непрерывно повторяемой в каждой второй или третьей строфе, является опьянение бриттов после весьма обильного угощения мёдом перед сражением (30). Здесь поэма и традиция согласуются, а то, что вся британская знать погибла кроме троих, является ещё одним совпадением. Но поскольку Анейрин, согласно неизменному утверждению валлийской литературы, жил в начале шестого (31) столетия и являлся современником упоминавшему его (32) Талиесину; и поскольку бард сам был одним из оставшихся в живых в битве, после которой оказался в плену (33), она могла произойти только спустя какое-то время после смерти Хенгиста (34). К этому неопровержимому доказательству её хронологии, может быть добавлено замечание, что, хотя к восхвалению своих нескольких героев, или их деяний, он практически постоянно и присоединяет сетования на их застольные слабости, тем не менее, они не сопровождаются ни одним конкретным обвинением в предательстве со стороны саксов (35). Если бы это относилось к описанной резне, естественный ход поэтической мысли требовал бы яростно обличать Саксов в их вероломстве, вместо постоянных порицаний Бриттов за их опьянение. Если бы Хенгист действительно пригласил их на дружеский пир, опьянение было бы не только естественным, но и, согласно обычаям, весьма похвальным. Если бы она имела отношение к описываемому побоищу, естественный ход мыслей поэта должен был бы яростно обрушиться на саксов за их вероломство, вместо того, чтобы с таким постоянством порицать бриттов за их бражничество. Если Хенгист и пригласил их на пир мира и дружбы, то это было не просто нормально, по обычаям той эпохи это было даже похвально, когда застолье заканчивалось опьянением. Поскольку маловероятно, что барды вообще когда-либо видели всеобщее застолье без подобного завершения, оно не считалось дурным тоном, и не могло явиться поводом для обвинения
То, что Гододин называет очень многих британских вождей – Кеауга (36), Кинона, Мадауга, Тилвулха, Миннидауга, Кивулха, Карадауга, Овена, Айдиола, Переддура и Аеддана, и, тем не менее, даже не упоминает ни Гуртейрна, ни Гуортемира (Guortemir) или Амброзия, не может не усиливать вывод, что поэма не имеет никакого отношения к последним; ибо, почему одни должны быть упомянуты полностью и явно, а другие, важнейшие по положению и власти, никогда не быть названными, но подразумеваться, как он думает, некоторым перифразом?
Локализация эпизода, упоминаемого поэмой, по-видимому, также, насколько можно судить, не согласуется с кровавой расправой, приписываемой Хенгисту. Она точно указывает на Каттрает как на место действия, а это означает, что в противостоянии участвовали люди Дейры и Берники (37). Каттрает всегда располагался в северных областях. Там же находился Айддин, из которого выступил Миннидауг, чья учтивость неоднократно воспета в поэме, и кого в своём естественном толковании она упоминает в качестве командующего британского войска. Его воинство также упомянуто в этом конфликте, и не так, как если бы он пировал с малой дружиной, а в качестве воинственного племени (38); и это согласуется с тем, что Триады называют его войско в сражении у Каттраета одной из трех доблестных армий Британии, ибо последовало оно за своим предводителем за свой собственный счёт (39). Истинный смысл поэмы в том, что бритты воевали наспех в один из своих праздничных дней. И это наталкивает нас на вывод, что они, по-видимому, были застигнуты врасплох внезапным выдвижением саксонского войска. Эти 360 дворян, охмелевшие на предшествующем застолье и погибшие в этом сражении, и те 360, что в том же количестве были перебиты Хенгистом на его пиршестве – результат совпадений, дающий пищу для размышления, что между этими двумя инцидентами может существовать некая связь. Но все остальные обстоятельства настолько отличны, что более разумным было бы предположить, что подлинное событие, как его и описал Анейрин, произошло в сражении, причём внезапно, как мы и предположили, и что традиция ошибочно приписала это событие первому саксонскому захватчику и выдумала пир с его пагубными последствиями, ставшими результатом предумышленного предательства на праздничном застолье. Либо же эти два инцидента – что, собственно всегда и предполагалось – являлись в действительности различными событиями
На этот же конфликт ссылаются и в других стихотворениях, но их обычная тема – злополучный исход и опьянение, а не вероломство саксов (40). Даже Голлидан, упоминавший резню Хенгиста, не обмолвился ни словом о Каттраете или Миннидауге, не привёл и намёка, который связывал бы её с сюжетом Гододина (41).
Продвижение англов на севере было медленным и трудным. Бритты, как представляется, в этих краях оказывали наиболее упорное сопротивление, чем где-либо ещё. Три их короля, помимо Уриена и его сына, звавшиеся Ридертхен (Ryderthen), Гваллаук (Guallawc) и Моркант (Morcant) (42), с переменным успехом вели борьбу против сыновей Иды. Иной раз побеждали бритты, иной раз – англы. После одной из битв последние бежали на сопредельный остров и в течение трёх дней подвергались там осаде (43), пока Уриен, их преследователь, не был убит доверенным Морканта, одного из британских королей, которые присоединились к нему для нападения на захватчиков. Поводом для этого отвратительного деяния послужила ратная слава, приобретённая Уриеном (44). Короткие царствования шести ближайших наследников Иды, склоняют нас к мысли, что их непродолжительность – результат насильственных смертей во время разрушительной войны (45).
Смерть Иды в 559 году вызвала размежевание среди его соратников. Ему наследовал его сын Адда; но один из близких ему вождей, также потомок Водена, оставил Бернику и попытал с теми, кто последовал за ним новую удачу, напав на британское королевство Дайфир между Твидом и Хумбером. Этого вождя звали Эллой, и он преуспел в завоевании этой области, где основал королевство англов Дейра и правил в нём тридцать лет (46). Тем не менее, не смотря на завоевание прочного положения в этой местности, много воды утекло прежде, чем она была подчинена полностью; ибо Элмет, который является частью Йоркшира, не был покорён вплоть до правления его сына, изгнавшего из него британского короля Кертика (47).
Таким образом, три королевства англов, одно ютов и три саксов были сформированы в Британии к 560 году: в Кенте, Сассексе, Уэссексе, Эссексе, Восточной Англии, Бернике и Дейре. Ещё одно королевство англов спустя приблизительно двадцать шесть лет добавилось в Мерсии, став со временем сильнее и прославленнее любого другого, за исключением разве что западно-саксонского, которое, в конечном счете, и завоевало его. Это королевство Мерсии стало восьмым из тех, что эти смелые авантюристы сумели основать. Сформировалось оно последним из всех. Первыми предприятиями англов против области, в которой оно возникло, были набеги второстепенных вождей, имена которых не пережили свой день; и его, по-видимому, изначально рассматривали как часть Дейры или же её придатком. Его основание датируется 586 годом (48). И хотя его первым властителем называют Криду, им всё же являлся его внук Пенда, который представлен как первый отделивший его от владений северных англов (49).
Когда мы рассматриваем неторопливый ход саксонских завоеваний и обособленные поселения первых авантюристов, то едва можем подавить своё удивление тем, что каждый захватчик смог обеспечить себе устойчивую область пребывания. Хенгист был вовлечён в боевые действия в течение почти всей своей жизни; положение Эллы в Сассексе было едва ли менее шатким. Их силы были настолько несоизмеримы как с численностью, так и с мужеством народа, на который они напали, что ничто, кажется, не спасало их от изгнания или уничтожения кроме гражданских раздоров местного населения. Раздробленная на множество мелких государств (50), фактически находящихся в состоянии войны друг с другом, либо разобщённых завистью, Британия встречала прибывающих один за другим захватчиков местными силами, а не национальной армией, и лишь в редчайших случаях – совместно. Эгоистичная политика её вождей, частенько с удовлетворением рассматривающих неудачи друг друга, способствовала успехам саксонской агрессии.
Хотя народ, вторгшийся в Британию, состоял преимущественно из саксов, англов и ютов, тем не менее, в виду того, что саксонская конфедерация распростёрлась от Балтики до Рейна, а то и до Шельды, мы смело можем доверять тем немногочисленным упоминаниям, что фризы (51) и их соседи были смешаны с саксами. Бритты оказывали долгое, хоть и беспорядочное, плохо организованное сопротивление, но прежде чем были образованы несколько англосаксонских королевств, многие и многие флотилии искателей приключений, по-видимому, стали жертвами их патриотического мщения. В такой череде следующих друг за другом противоборств вожди нападающей стороны с превеликим удовольствием завербовали бы любой встреченный ими отряд морских скитальцев. А поскольку с каждым новым днём любой кусочек побережья Скандинавии и Балтии, находящийся напротив Англии, изрыгал в море очередную порцию своих воинов, нужно ли сомневаться, что в описываемый период авантюристы толпой хлынули в неё со всех близлежащих земель (52).
В этой части нашего повествования мы проходим по стране почивших, память которых не была увековечена герольдами своего времени. Варварский век недружелюбен к людской славе. Слава дикаря исчезнет навечно, лишь только рассыплются комья земли на его холме, или низвергнутся с него погребальные камни. В последующие века замысловатые фантазии восполняют эту утрату, но несоответствия связанные с ней так очевидны, что не вызывают большого доверия.
На западном берегу Шлезвика напротив острова Нордстранд узкая полоска земли, опасная своею близостью к бурному морю, с древних времён была занята колонией фризов. Она растянулась к северу от Хузума на несколько миль вдоль побережья. В центре располагался город Брестед, окруженный тучной почвой, хотя кругом простирались пески. Заканчивалась колония около Лангхорна. Люди, проживавшие на ней, звались страндфризы (Strandfrisii), а полоска земли – Малая Фризия (Frisia Minor). Заболоченная земля была колонизирована уроженцами Friesland в эпоху, возраст которой установить не удаётся. Саксон упоминает о пятом посещении Канутом этой земли, а далее описывает её как богатую зерном и скотиной и защищенную от океана искусственными насыпями. Она представляла собой замкнутую низменность; морские волны подчас были беспощадны к ней; участки насыпи зачастую прорывались, и вода захватывала всё новые и новые пространства, оставляя их владельцу морское озеро. Плодородие чередовалось наводнением. Народ проживал свирепый, энергичный, пренебрегавший тяжелыми доспехами и мастерски владевший своим метательным оружием (53).
По мнению Ашера (54) эти фризы сопровождали Хенгиста в Англию. Трансформация ютов Хенгиста в ютов Strandfrisii является результатом одних лишь предположений. Эти Frisii, также как и все остальные из Friesland, вероятно, и участвовали в некоторых экспедициях, но подобная вероятность – это собственно и всё, с чем можно согласиться.
Различные участки Британии, на которых осели саксы и их союзники, могут быть выявлены из комментария Предстоятеля Всея Ирландии на резюме Беды о местах их расселения, которое составляет основу всех наших рассуждений на эту тему (55).
- Юты обладали Кентом, островом Уайт и той частью побережья Гэмпшира, что лежит напротив него.
-
Саксы различались в зависимости от местоположения на
- Южных саксов, которые населяли Сассекс;
- Восточных саксов, которые проживали в Эссексе, Мидлсексе и южной части Хартфордшира;
- Западных саксов – в Суррее, Гэмпшире (за исключением территории Ютов), Беркшире, Уилтшире, Дорсете, Сомерсете, Девоне и той части Корнуолла, которую бритты неспособны были удержать.
-
Англы делились на
- Восточных англов – в Норфолке, Суффолке, Кембридже, на острове Эли и (по-видимому) в части Бедфордшира;
- Срединных англов – в Лестершире, который принадлежал Мерсии.
-
Мерсийцев, коих разделял Трент на
- Южных мерсийцев – в землях Линкольна, Нортхемптона, Ратленда, Хантингдона, северных частях Бедфордшира и Хартфордшира, Бакингемшира, Оксфордшира, Глостершира, Уорикшира, Вустершира, Херефордшира, Стаффордшира, Шропшира; — и на
- Северных мерсийцев – в землях Честера, Дерби и Ноттингема.
-
Нортумбрийцев, из коих
- Дейрийцы – в Ланкастере, Йорке, Уэстморленде, Камберленде, Дареме;
- Берникийцы – в Нортумберленде и на юге Шотландии, между Твидом и Фрит-оф-Фортом (56).
(1) Г. Хунтингд. стр. 313. <текст>
(2) Матв. Вестм. стр. 188. <текст>
(3) Первым королём был Эркенвин, умерший в 587 году. Матв. Вестм. стр. 200. <текст>
(4) Фл. Вуст. "In provincia Berniciorum", стр. 218. Так Ненний называл его первым королём Берники, стр. 114. <текст>
(5) Мы можем привести список их имён в качестве образчика семейных наречений: Адда, Белрик, Теодрик, Этельрик, Теодхере, Осмер от его королев, и Окка, Айлрик, Экка, Освольд, Согор и Согетер. Большинство из них – слова, или комбинации слов, имеющие значения на саксонском языке. <текст>
(6) Так утверждает Хунтингдон, p. 314. <текст>
(7) Смотри следующие источники: Ненний — Житие Гильды Карадока — Триады Уэльса — Гододин Анейрина — Поэмы Талиесина — Cotton. MSS. Vesp. A. 14. — Поэмы Лливарх Хена —Bodedd y Saint, 2 Вал. Арх. <текст>
(8) Г-н Пинкртон различает королевство Стратклайд и королевство Камбрия, Inq. Hist. Scot. i. p. 60—99. Но к этому мнению мы должны присовокупить память о том, что во время вторжения Иды существовало множество британских государств. <текст>
(9) Его и его семью упоминают несколько триад, а так же Лливарх Хен и Талиесин. <текст>
(10) Смотри Yspeil Taliesin (p. 57), Canu Urien Reged (p. 55) и другие его стихотворения посвящённые Уриену. <текст>
(11) Как в его Canu i Urien, p. 57. <текст>
(12) Фламддуйн также упоминается в триадах; правда лишь по поводу несчастья, которого некоторые дамы не позволяют ни храбрым, ни добрым людям избежать. Его жена Бан причисляется к британским женщинам печально известным своей порочностью. Trioedd, p. 56. По-видимому, из-за предания, что он женился на британке. <текст>
(13) Llywarch Hen, Welsh Arch. p. 104. Г-н Оуэн (теперь доктор Оуэн Пью) издал перевод этого древнего барда, который, хоть и нуждается в пересмотре, всё же дает ему право на благодарность всех друзей британской литературы. <текст>
(14) Талиесин, стр. 53. <текст>
(15) Талиесин, стр. 52. <текст>
(16) Можно привести один пример:
Что там за грохот? Земля дрожит?
Или это вздымающееся море так шумит?
Если есть вздох в лощине,
Не Уриен ли это, кто теснит?
Если есть вздох в горах,
Не Уриен ли это, кто покоряет?
Если есть вздох на склоне холмов,
Не Уриен ли это, кто ранит?
Если есть вздох испуга,
Не от атаки ли это Уриена? <текст>
(17) Смотри Dadolwch Urien, опубликованное в Vindication of the ancient British poems; сейчас составлено приложение к этой работе. Смотри также Песни Уриену в 1 Welsh Arch. p. 55. <текст>
(18) Nenn. Gen. p. 117. Trioedd 38. p. 9. <текст>
(19) Marwnad Lly. Hen. W. A. p. 103 - 107. Поскольку Лливарх Хен – один из британских бардов шестого столетия, подлинность стихов которого не вызывает сомнения, я переведу несколько отрывков из его Элегии об Уриене Регедском. Он начинает с резкого обращения к своему копью.
Позволь мне гнать вперед, ты – ясеневый пронзатель!
Свиреп твой вид в бою:
Скорей убить, а не вести переговоры.
Позволь мне гнать вперед, ты – ясеневый пронзатель!
Горьким и угрюмым как смех моря
Был разразившийся грохот битвы
Уриена из Регеда, неистового и упрямого.
Орёл для недруга в атаке, храбрый, как и щедрый.
В яростной сече уверен в победе
Был Уриен, пылкий в схватке.
Я несу с собой голову;
Голову Уриена!
Благородный предводитель своей армии;
Но на его белой груди пирует ворон.
Он был щитом для отчизны;
Путь его был круженьем в битве.
Мне милее была бы его жизнь, чем его мёд.
Он был пристанищем для старости;
Глава, благороднейший столп Британии.
Я несу голову, меня защищавшую!
Кому сравниться с ним в гостеприимстве?
Горе моей руке!
Где он, потчевавший меня?
Я несу голову с гор.
Губы, пенящиеся кровью.
Горе Регеду с этого дня!
Моя рука не усохла,
Но грудь моя сильно взволнована.
Сердце моё! Разве оно не разорвано?
Голова, что несу я, защищала меня.
Сегодня будет погребено стройное белое тело,
Под землей и камнями.
Горе моей руке!
Отец Овена – убит.—
Сегодня вечером Эурддил будет печален.
Ибо нет больше предводителя армий,
В Абер Ллэу Уриен пал. —
Расчленён мой лорд:
С дней его отважной юности
Воины не ведали от него обиды.
Многих правителей он уничтожил.
Пламенное дыхание Уриена прекратилось.
Я обездолен.
В каждом краю потрясение.
Ищут Ллована с ненавистной рукой.
Тихи врата,
Да издали погибель вы услышали.
Едва ли кто-либо хвалы достоин.
Ибо Уриена больше нет.
Сколько охотничьих псов и воспаряющих ястребов
Обучено на этом полу,
До того как Эрллеон превратился в руины.
Этот очаг! Гомон героев ныне не обступает его:
Привычнее с ним на полу
Были мёд и хмельные воители.
Этот очаг! Не покрывала б его ныне крапива,
Когда б их защитник был во здравии.
Гораздо чаще слышался шаг челобитчика.
Зелёный дёрн покроет его нынче;
Когда же Овен и Элфин были живы,
В их котле бурлила добыча.
Что за утрата! Заплесневелый гриб покроет его теперь.
Привычнее его приема в пищу
Был удар меча яростного воина.
Колючки теперь покроют его.
Привычнее некогда было смешение
Друзей Овена во всеобщем согласии.
Муравьи вскоре закишат в нём.
Гораздо чаще были яркие факелы
И настоящие празднества.
Кабан отныне будет вспахивать землю,
Где некогда радость героев
И рог застолья пускались по кругу:
То были отрада дружины и стезя мелодии. <текст>
(20) Marwnad Owain ap Urien Reged, Tal. 1 W. A. p. 59. <текст>
(21) Can y Gwynt, p. 38, 39. <текст>
(22) Marwnad Owain, p. 59. Саксонская Хроника, Флоренс Вустерский p. 218, равно как и Ненний, p. 116, упоминают, что Ида правил лишь двенадцать лет. Кроме того, Хунтингдон называет его при его вступлении во власть "juvenem nobilissimum", p. 314. Сравнение этих источников указывает, что Ида встретил смерть в расцвете своей зрелости; а это поддерживает утверждение валлийского барда, что он погиб в противоборстве с Овеном Регедским. <текст>
(23) Это – первая поэма, размещенная в Archaiology of Wales. Я опубликовал перевод начальных семидесяти трех строк в "Vindication of the ancient British Poems". <текст>
(24) "Tair anfad gyflafan ynys Prydain. Eiddyn mab Einygan a laddwys Aneurin Gwawdrydd mydeyrn beird". Triad 47. 2 Welsh Arch. p. 65, смотри также p. 9. <текст>
(25) Таким образом, он говорит, что сам видел то, что описывает
"Я видел местность с нагорья Адоена.
Я видел мужей в полном строю на рассвете у Адоена.
И голову Дивнуала воронами пожранную".
Gwelels у doll o ben tir Adoen.
Gweleis у wyr tyll vawr gan u aur Adoen.
Aphen Dyvynaul vrych breln ae cnoyn.
God. W. A. p. 13. <текст>
(26) Строфа из Гододина описывает итог таким образом:
"Воины, что шли в Каттрает, были известны.
Вино и мед из золотых кубков были их напитками —
Трое и три по двадцать и три по сотни героев,
С золотыми ожерельями.
Из тех, кто спешил после пира хмельного,
Там уцелело лишь трое от власти мечей:
Два бывалых вояки, Аэрон и Кинон Дайарауд,
Да я от пролития крови,
В награду моей искренней песни". Codod., p. 4. <текст>
(27) См. Мифология и Обряды Британских Друидов (Mythology and Rites of the British Druids, p. 318-384). Об её авторе преподобном Эдварде Дэвисе я желаю высказаться с более чем простым уважением, ибо его замечания по древней валлийской литературе в этой работе и в его кельтских исследованиях, хоть и выказывают такое же живое воображение, которым пропитаны и подпорчены исторические изыскания г-на Уиттакера, но всё же изливают во множестве деталей яркий свет на почтенное наследие британских бардов и способствуют гораздо большему росту внимания, чем те привыкли получать. <текст>
(28) Г-н Дэвис думает, что он прослеживает различные намеки на них и на Амбросия; но подобная свобода истолкования при таком отношении сделала бы практически любую поэму подразумевающей всё, что угодно. <текст>
(29) Различие мнений между г-ном Дэвисом и всеми прежними читателями Гододина, не может быть представлено лучше, как его же собственными словами: "Я также чувствовал, что великое несчастье, о котором сожалеет бард, не являлось, как это обычно представляется, гибелью 360 ноблей на поле брани, к которому они во хмелю устремились, а резнёй 360 невооруженных британских дворян в период мира, на пиршестве, где они проводили переговоры с вооруженными саксами", p. 321. Здесь я лишь замечу, что прежнее мнение – это передача буквального смысла слов поэта. Новая же гипотеза, дабы сделать её, хоть сколько-нибудь правдоподобной, нуждается как в комментарии изобретательного автора, так и в адаптированном переводе. <текст>
(30) Они шли в Каттрает:
Говорливым было их воинство.
Бледный мед был их пирушкой и был их ядом.
Также много подобных строф:
Gwyr a aeth Gattraeth vedvaeth vedwn. Ibid.
Med yvynt melyn melys maglawr. Ibid.
Cyt yven vedd ploew wrth liw babir,
Cyt vei da ei vías y gas bu hir. Ibid.
Также бард говорит, что и он отведал там вино и мед:
Yveis y win a med y Mordai. God., p. 4. <текст>
(31) Что г-н Дэвис признает, стр. 317, и добавляет: "Эдуард Ллуйд относит эпоху Гододина к 510 году, и это, по всей вероятности, на основании того древнего манускрипта, на который он ссылается в том же самом месте", стр. 321. <текст>
(32) В его Anrec Urien, p. 51. Подобным же образом Анейрин упоминает Талиесина:
Я, Анейрин, воспою,
Что известно Талиесину,
Соратнику моих мыслей. God. p. 7. <текст>
(33) Анейрин так упоминает своё пленение:
В земляном жилище
С железной цепью
Поверх моих обоих колен;
Всё же о мёде, о кубках
О хозяине Каттраета
(Я, Анейрин, воспою и т.д. – прим. al_avs)
Ibid.<текст>
(34) Г-н Дэвис обходит хронологические трудности посредством трех пространных гипотез. Во-первых, он предполагает, что, хотя Хенгист и прибыл в 449 году, все же это известная резня не имела места до 472 года. Но даже если бы Хенгист пребывал тогда во здравии, Саксонская Хроника заявляет, что он обрёл свое королевство после сражения в 455 году; и что в 457-м, после другого сражения, бритты оставили Кент. Ещё одна битва, в которой пало двенадцать британских вождей, произошла в 465 году. После вышеописанных деяний такой доверительный пир вряд ли мог состояться со стороны бриттов, да и для того, чтобы дать Хенгисту то королевство, которое он уже и завоевал и удержал, подобная резня не требовалась. Его вторая и третья гипотезы лучше скажут сами за себя: "Нет никакого неправдоподобия в присутствии Анейрина на пиршестве в качестве молодого барда в 472 году и в его скорби по друзьям своей юности, когда тридцать восемь лет спустя он попал в руки врага и был заключён в тоскливом подземелье", стр. 322. Все же согласно собственным выражениям Анейрина, приведенных в предыдущем примечании (33), пленение, как мне кажется, явно ссылается на разгром у Каттраета. Его слова таковы:
Yn y ty deyerin
Catuyn heyernin
Am henn vy deulin
O ved o vuelin
O Gattraeth wnin.
Затем следует отрывок, приведённый в примечании (32) о себе и Талиесине.<текст>
(35) Г-н Дэвис полагает, что он различает такие обвинения. Но предполагаемые намеки не являются прямыми и не делают, как мне кажется, естественным используемое подобным образом истолкование этих пассажей. <текст>
(36) Этот герой, с имени которого начинаются четыре строфы поэмы, и в чьём восхвалении, как представляется, заключался смысл, был преобразован г-ном Дэвисом вопреки всем прежним переводам в эпитет. Но пользуясь подобным способом интерпретации, при встрече с именами Хенгиста, Цицерона и Назона, мы можем по желанию превратить нашего саксонского предка в боевого коня, римского оратора в боб, а автора Метаморфоз в нос. <текст>
Мужей Дайфира и Бринайха, издающих стоны,
Двадцать сотен полегло через час.
O wyr Dewyr a Brynetch dychrawr
Ugein cant eu dirant yn un awr. God. p. 2. <текст>
(38) Gorgordd Mynnydawc mwyn vawr – “воинство Миннидауга Учтивого” – упомянуто в нескольких местах, например
Rac Gorgordd Mynydawc mwyn vawr. — дважды на p. 2.
Он также упомянут на р. 10 и 11. Последнее из упомянутого:
Из дружины Миннидауга… лишь один вернулся.
Г-н Дэвис преобразовывает это имя собственное в эпитет, подразумевая горного вождя, а затем предполагает, что оно означает Вортигерн, потому что Северный Уэльс – горная область, а Вортигерн являлся её властителем, p. 322.<текст>
(39)Смотри Triad 79; 2 Welsh Arch. p. 69 и Triad 30. p. 8. <текст>
(40)Так это упомянуто в стихотворении, изданном в Валлийской Археологии, в качестве фрагмента из Dyhuddiant Elphin Талиесина, хотя оно, по всей видимости, где начинается, там и заканчивается. Г-н Дэвис обнаружил его в одном MS, прилагаемом к Гододину Анейрина, Celt. Res. 574. Пассаж может быть переведен таким образом:
Год горя
Для мужей Каттраета!
Они потчевали меня
Своими стальными клинками,
Своим мёдом,
Своим неистовством
И своими узами. 1 W. Arch. p. 21.
В Gorchan Cynvelyn, Чарах Кинбелина, это упомянуто, как будто бы самим Анейрином:
Три воина, и три по двадцать, и три по сотне,
Шли с шумом в Каттрает.
Из тех, кто спешил
К подносчикам мёда,
Кроме троих никто не вернулся.
Кинон и Каттрает
Они гимнами празднуют,
И я — за родство своё ими оплаканный —
Сын предвестника огня,
Ими выкуплен
Чистым золотом, сталью и серебром. Ibid. p. 61.<текст>
(41) Золотые ожерелья, упомянутые Анейрином, носили в то время в Британии. "В 1692 году, старинные золотые ожерелья были выкопаны близ замка Харлех (Harlech) в Мерионетшире. Они представляют собой витой брусок золота, или возможно три или четыре совместно переплетённых прутка длинною около четырёх футов, гибких, но изогнутых, разумеется, только в одном направлении в форме шляпной ленты; на обоих концах имеются крючки; сечением они круглые, около дюйма в обхвате и весят восемь унций". Gibson's Additions to Camden, p. 658. 1695. — Бондука носила такое, Xiphilin. Epit. Dionis, p. 169. ed. H.S. 1591; их использовали галлы, Тит Ливий, кн. xxxvi. гл. 40. Гибсон приводит выдержку из Вергилия, Энеида кн. v. 559, которая подразумевает, что троянская молодежь их носила. — Лливарх, p. 135, упоминает, что двадцать четыре его сына были eudorchawg, т.е. владельцами золотых ожерелий, которые как мы поняли из вышеизложенного описания, не являлись цепью. <текст>
(42) Ненний Генеалогии, стр. 188. <текст>
(43) Ненний, стр. 188. <текст>
(44) Ненний, стр. 189. Валлийские Триады упоминают это злодейство, возвещая о трёх подлых убийцах Британии. "Ллован Ллауддино, кто убил Уриена, сына Кинварха". Trioedd 38. 2 W. A. p. 9. <текст>
(45) Так его самый старший сын Адда правил всего лишь семь лет; Клаппа – пять; Теодульф – один; Фреотульф – семь; Теодорик – семь, а Этельрик – два. Флоренс Вустерский, 221. <текст>
(46) Флоренс Вуст. 221, АСХ 224. <текст>
(47) Нений Генеалог., стр. 189. <текст>
(48) Крида был первым правителем мерсийцев и дедом Пенды; он начал править в 586 г. 3 Gale Scriptores, 229. H. Hunt. 315. 2 Leland's Collectanea, 56, 1 ib. 258. — Леланд, ib. i. 211, на основании древней хроники заключает, что Трент разделял Мерсию на два королевства – северную и южную. <текст>
(49) Нений Генеалог., стр. 189. <текст>
(50) Tota ínsula, diversis regibus divisa, subjacuit. Joannes Tinmuth, ap. Usher, 662. <текст>
(51) Bede, lib. v. c. 10. Procop. lib. iv. p. 467. Collinus, ap. Canneg. de Britten, p. 68; и Ubb. Emm. p. 41 и ещё Spener, 361. <текст>
(52) Так же считает и Маскоу (Mascou, p. 527). Некоторые из исландских литературных памятников упоминают северных конунгов, имевших в шестом и седьмом столетиях владения в Британии. Если они не совсем баснословны, то могут быть связаны с некоторыми из этих экспедиций. Можно также вспомнить жизнеописание первого Оффы в этот период. См. Matt. Paris, Vit. Offa. <текст>
(53) Pontanus Chorograph. 657. Saxo Grammaticus, lib. xiv. p. 260. Ed. Steph. and his Præfatio, p. 3. Большая Фризия (Frisia Major) своей низменной заболоченной почвой весьма подверженной ярости океана мало чем отличалась от Малой. Saxo, lib. viii. p. 167 и Steph. notes, 16. <текст>
(54) Usher, Primord. 397. <текст>
(55) Беда разместил их таким образом: ютов – в Кенте и на острове Уайт; саксов – в Эссексе, Сассексе и Уэссексе; англов, родная страна которых в его время опустела, – в Восточной Англии, Мидленде, Мерсии и во всей Нортумбрии, p. 52. Альфред в своём переводе этого пассажа никак не дополняет эту информацию. Народ Уэссекса до и во время Беды называли Gewisi, кн. III, гл. 7. <текст>
(56) Usher, Primord. c. 12, p. 304. Это сопоставимо с предположением Кемдена; а об отношении изобретательного современного человека к англосаксонской географии см. Dr. Whitaker's Hist. Manchester, lib. Ii, c. 4, p. 88. <текст>
Читать далее →